Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Его зеленовато-голубые глаза заблестели: "Я, когда с Теодором и Мартой на "Федру" пошел, с тобой в главной роли, сидел и просил про себя — только бы это никогда не закончилось".

Тео рассмеялась: "Я сейчас "Аталию" репетирую. Как раз вернешься в следующем году из Марокко — и мы выпустим премьеру".

— Да что это со мной? — сердито подумала девушка, чувствуя, как горит у нее лицо. "Ты же обещала себе, — напомнила она, — обещала, не смотреть на мужчин. Все равно — ты урод, и ничего из этого не выйдет. И Жанне будет больно, зачем это делать?"

— Я бы, — тихо сказал Дэниел, наливая себе кофе, — если бы у меня была такая жена, как ты, — никогда бы не ревновал. Я бы просто приходил каждый вечер в театр и любовался ей. И был бы горд, что она выбрала меня.

Длинные, смуглые пальцы Тео скомкали край шали. Она почувствовала, как бьется ее сердце — часто, прерывисто. "Это же Дэниел, — напомнила себе девушка. "Вы росли вместе, вместе учились".

Он стал совсем другим. Красивое, загорелое лицо больше не было юношеским — перед ней сидел мужчина. Тео заметила тонкие морщины в уголках его глаз: "А тебя сколько раз ранили, Дэниел?"

— Три, — он усмехнулся. "Но я очень надеюсь, что больше этого не случится — хватит уже воевать. Надо заниматься мирными делами, — заботиться о финансах страны, идти дальше, на запад, — он чуть помрачнел. Тео вздохнула про себя: "Бедная Мирьям, не говорит он об этом, но видно — ему все еще тяжело".

— И открывать театры, — закончил Дэниел. Тео невольно рассмеялась: "С этим можно и подождать".

— Вовсе нет, — немного обиженно ответил он. "Так и вижу перед собой афишу — мисс Тео Бенджамин в роли "Аталии", в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне".

— В Нью-Йорке пока что англичане сидят, — заметила Тео. Дэниел уверенно отозвался: "Выбьем. Скажи мне, — он замялся, — а тот салон, что у Марты…"

Тео внезапно потянулась и коснулась его руки — мужчина вздрогнул. "Против своей страны она не работает, и никогда не будет, — тихо сказала девушка. "А остальное, Дэниел — черные ресницы дрогнули, — вы же все — одна семья, не ссорьтесь друг с другом из-за этого".

— А я — не семья, — горько подумала Тео, — и никогда ей не стану. Даже Жанна — и то им всем родственница. Я, — она вздохнула про себя, — так, приживалка. Бывшая рабыня, никто".

— Не будем, — он кивнул: "Тем более, что я вообще — дипломат, я таким не занимаюсь, Тео".

Внизу, на набережной Августинок было уже сумрачно, зажигались масляные фонари. Дэниел тихо проговорил: "Семья. Знаешь, я же столько лет один живу, Тео. Вот сейчас сидим с тобой — и мне отчаянно не хочется возвращаться к мистеру Франклину, там неубрано и все табаком пропахло, — он замолчал.

Тео, ничего не сказав, поднявшись, — вдруг схватилась за кованые перила балкона. Его рука была твердой, теплой, надежной. Тео, отвернув голову, шепнула: "Спасибо, Дэниел. Извини, просто голова отчего-то закружилась".

Она ушла в комнаты, а Дэниел все стоял, глядя ей вслед.

Марта повертелась перед зеркалом: "Все-таки мне очень идет этот шелк — старая медь. Так, — она взглянула на бронзовые часы, — я в парк Тюильри, заберу Теодора и Констанцу. Дэниел просил пораньше прийти, у него дела какие-то"

— Да, — Тео посмотрела в угол передней, избегая прямого, твердого взгляда зеленых глаз. "А что Констанца, приедут за ней из Лондона? — спросила девушка.

Марта вздернула ухоженную бровь. "Весточку я отправила. Но, сама понимаешь, обычные корабли сейчас в проливе не ходят, война. Так что надо ждать. Давай, — она поднялась на цыпочки и поцеловала подругу в щеку, — у тебя же сегодня нет спектакля, ложись и спи.

В дверь постучали. Марта впустила посыльного из цветочной лавки: "Очередной поклонник, только в этот раз — алые розы".

Тео послушала, как цокают ее каблучки по лестнице. Дав мальчику на чай, она спрятала пылающее лицо в огромном букете.

— А месье Корнель, как и обещал, — каждую неделю белые розы присылает, — отчего-то подумала девушка. "Впрочем, он всегда делает то, что обещал, месье Теодор".

Позвонив, она велела служанке: "Поставьте в столовой, пожалуйста. Я сегодня ужинаю с месье Вулфом, вдвоем. Когда накроете на стол — можете быть свободной".

Горничная присела. Тео, пройдя в свою спальню, закрыв дверь, — бросилась на огромную, с шелковыми подушками, кровать. Она перевернулась на спину, и, глядя на кружевной балдахин, сплела длинные пальцы: "Один раз, один только раз. Наверняка, я опять ничего не почувствую. Но, Господи, как, же мне хочется, чтобы стало иначе…"

Девушка закрыла глаза. Глубоко, отчаянно, вздохнув, она повторила: "Один раз".

В саду Тюильри пахло влажной землей, — ночью шел дождь, — и каштанами. Марта медленно шла по песчаной дорожке, раскланиваясь со знакомыми, вдыхая запах последних, увядающих, осенних цветов.

Она вспомнила аромат жасмина тем жарким, лондонским летом, два года назад: "Наверное, Питер сам приедет за Констанцей, все же его племянница. Хотя опасно это, надо на рыбацкой лодке добираться. А его светлость обещал навестить, и забыл. Хотя, конечно, у него, кроме нас, других забот хватает. Работа делается, донесения посылаются, а остальное…, - она вздохнула. Помахав рукой, Марта услышала крик Тедди: "Мама пришла!"

Он сидел в большой деревянной тележке, с другими детьми. Маленький, мышиного цвета ослик, повел ушами и бодро зашагал по кругу.

Марта опустилась на скамейку рядом с Дэниелом и Констанцей и поинтересовалась: "А ты почему не катаешься?"

— Это для маленьких, тетя Марта, — возмущенно сказала девочка. "Вы знаете, что дядя Теодор и месье Лавуазье проводят опыты с оксидом мурия? Это смертельно ядовитый газ! — важно добавила Констанца.

— Очень надеюсь, что они надевают маски, — пробормотала Марта. Дэниел сидел, улыбаясь, глядя на детей в тележке.

— Теодор мне говорил, — мужчина посмотрел на невестку, — что маленького уже верховой езде учит. Мой племянник скоро и стрелять начнет, мне, — Дэниел запнулся, — отец в пять лет пистолет подарил.

Около рта Марты легла жесткая складка. Дэниел отругал себя: "Кто тебя тянул за язык! Вообще не упоминай при ней об отце, зачем это?"

Женщина внезапно рассмеялась, проследив глазами за каштановой, кудрявой головой сына: "Маленький Тедди тоже — будет стрельбой заниматься. Она посмотрела на изящные, золотые часы, привешенные к браслету, и, перехватила взгляд Дэниела: "Месье Корнель подарил весной, на рождение мое, как он в Святую Землю уезжал. Очень тонкая работа, часовщики только недавно научились такие делать. Пора, Констанца, — она потормошила девочку, — придем домой, Тедди отправится спать, а мы позанимаемся".